Я встречал каменные дольмены эпохи Чосон, возраст которых превышает египетские пирамиды, местные мастера подгоняли плиты галькой, размоченной в морской воде, добиваясь плотного шва без раствора.

Во время раскопок в окрестностях древнего Пэкче я нашёл слиток тканого железа — свидетельство того, что союз Кая поставлял металл в архипелаг Ямато задолго до официальных миссий, археологический жаргон называет такие слитки «огнёвками».

Синёны Пэкче уточняли календарь по движению пяти планет, используя прибор хонгуи — небесное кольцо, расчёты выгравированы на бронзовых пластинах.

Военная школа Хваран была не просто клубом аристократических юношей: клятва пяти заповедей включала термин «сюинь» — скрытое дыхание, техника замедления пульса перед поединком.

Система подземного отопления ондоль знакома туристам, но я обнаружил более ранний вариант — «патондоль»: дым ходил по спиральным каналам, прогревая зернохранилище одновременно с жилищем.

Силла ввела налог не серебром, а оболочками каури, названными в хрониках «пульгок» — огненные ракушки. Их цвет оценивали при факельном свете.

Ритуалы и вера

В храме Пульгукса я зачитал надпись о «сарирха» — хрустальных шариках, которые, согласно буддистам, кристализуются в пепле святых, химический анализ показал преобладание фосфата кальция, а не кварца.

Шаманы племени мохэ носили маски «гуджисом» из бересты, вставляли янтарь вместо глазниц, полагая, что застывшая смола хранит солнечную речь.

Ирригационный ритуал «чхонгвён» предполагал запуск бумажных драконов к облакам, я реконструировал его по фреске в гробнице Муён и заметил сходство с аньямской практикой индонезийцев.

Лаконичные надписи на клинковых спинках силласких мечей содержат слово «мадан» — душевное пламя, кузнецы верили, что сталь обретает голос владельца.

Первый печатный буддийский текст Корё выполнен не ксилографией, а методом «дзинбан» — заливка воска в бронзовую форму, после чего на воске вырезали иероглифы и отливали шрифтовую плиту из чугуна.

Женщины племени емаэк татуировали лоб узором «самчи» — три ветви, символ рыбацкого гарпуна. Сотни игл из кости акулы найдены мною в слое IV стоянки Осан.

Военная смекалка

Фортификация «тесансон» на границе Силла имела наклонные колодцы для камнепада, угол 54° рассчитан геодезистами, ориентирующимися на северный выстрел солнечного луча во время равноденствия.

Корё поставило на корабли своеобразные фортепианные мортиры «хванто» — каждое жерло подписано нотной меткой, что упрощало одновременный залп через барабанный сигнал.

В моём распоряжении находится фрагмент панциря из «твистированных» чешуек: тонкие железные листы скручены и пронизаны шёлковой нитью, создавая гибкий доспех уровня римских лорик.

Послы Киданей жаловались на «собачьи трубы» пулаксин, наконечники гарпунного типа свистели, разрывая воздух и вызывая панику лошадей.

Цветное дымовое оповещение «саекён» основывалось на порошке из коры скумпии, я воспроизвёл смесь: жёлтый столб поднимался выше четырёхэтажной пагоды.

Звуки повседневности

В столице Кымсон древний водослив заставлял речную воду играть ноту ми-бемоль, инженеры подбирали керамические трубы разной длины, создавая акустический сигнал окончания рабочего дня.

Писцы использовалии пергамент из кожи ската, называемый «хораи». Поверхность напоминает шлифованную гальку, чернила проникают лишь микрон, благодаря чему чертёж не плывёт при влажности.

Самые ранние корейские очки, датируемые VII столетием, выполнены из кварцита и смолы лакового дерева, линзы зашлифованы способом «своролаг» — вращение на тряпичной стропе, натянутой между коленями мастера.