В конце X столетия скандинавские авторы занесли в рукописи рассказ о форте-колонии, где дисциплина, присяга и ремесло боя формировали уникальное воинское братство. Ссылки на «Jómsborg» встречаются у Саксона Грамматика, в «Книге о крещении Дании» Титмара Мерзебургского, позднее — в «Саге о Йомсвикингах». Каждая версия помогает собрать мозаику, но картина всё ещё зияет пробелами. Я сопоставляю текст и землю, пытаясь услышать голоса под спудом веков.

Сага и хроники

Саксон писал о гавани со сторожевыми цепями, способными запирать пролив. Титмар упоминал «почти неприступное» место между Одером и Вислой. Исландские скальды добавляли детали устава: запрет на брань внутри стен, обязательный кетиль (защитный плащ) даже во сне. Долгое время латинское «Jumne», славянское «Винета» и скандинавское «Jómsborg» воспринимались как разные пункты, пока филологи не проследили общий корень — стародатский *Jum- (шум, рев моря). Текстуальное поле указывает на Поморье, однако без лопаты спор замыкается на цитатах.

Археологи спорят

С середины XX века главной сценой дискуссии служит остров Волин (Западное Поморье). Под курганом Песни стегура вскрыт вал из дубовых срубов, датированный дендрохронологией между 967 и 1008 гг. Радиоуглеродные тесты дублируют результат. Крепидой вала шла «пралка» — каменная подушка, защищавшая дерево от прибоя. Этот приём, именуемый в старонорвежских источниках «fjórumhögg» (четверной руб), известен лишь в хедебюском и готландском арсеналах. Металло трасологический анализ обломков мечей типологии Petersen S и T показал интенсивную осадную фазу. На том же горизонте найден свинцовый пломбир с чеканом «JVM» — редкий пример торговой маркиры, вероятно, акроним имен Юме или Йом.

Новый взгляд

Недавняя геофизика расширила поле: магнитометрия обнаружила прямоугольную схему улиц под современным Камнем-Поморским. Подводные археологи подняли бронзовые фитинги руля, астролябический диск и костяной «хафгеринг» (шлюз-свисток, служивший звуковым сигналом при заходе в порт) с соответствующей датировкой. Прибрежная геоморфология показывает, что девятый- одиннадцатый века характеризовались сигмоидами лагун, где корабль с осадкой 1,5 м подходил к причалу без затей. Сплетая эти нити, я вижу динамичное поселение-порт, способное выдержать конунгов гнев и балтийский шторм.

Йомсвикинги ни капли не походили на стереотипного налётчика. Устав ставил технику боя выше эмоций, книжники называли их «seculi milites» — «солдаты мира века», подчёркивая земную, а не духовную присягу. Волинские артефакты, вплоть до ребордных котлов, отражают питание гарнизона: солёная треска, грецкий орех, инжир — экзотика для берегов Одера. Письменники эпизодически упоминали и гридов — дружинников местных князей, говорящих на полабском диалекте. След получается двуязычным: в одном углу рунические орнаменты, в другом — славянский граффити «Бранъ».

Подводя черту, приходится отметить: вопрос локализации Йомсборга постепенно выходит за рамки бинарного «Волин или нет». Вероятен сценарий конгломерата фортификаций, связанных прибрежными рукавами и контролирующих судоходство восточнее о-ва Узедом. Я продолжаю вести дневники полевых вылазок — надежда найти печную плиту с прямым указанием названия греет сильнее меда питейного. Оплот легенды упрям, но не безголос. Балтика раскатает секрет, когда отвал вала окончательно выдаст своё железное сердце.