Я часто сравниваю военный корабль с пружиной, сжатой до предела: энергия скрыта в узком стальном корпусе, а первая команда «Полный вперёд!» высвобождает миллионы ньютон-метров. Быстрейшие эсминцы Второй мировой демонстрируют подобную скрытую ярость, совмещая малое водоизмещение и турбинную свирепость. Они побили рекорды, покорили Атлантику, Средиземное море, Тихий океан. Разберём пять чемпионов гонки скоростей.

Скорость как доктрина

Высокая скорость давала тактический выигрыш: внезапный выход на рубеж торпедного залпа, уклонение от артиллерийского огня, прорыв через минные поля по ортодромии. Конструкторы шли на компромиссы, жертвуя живучестью ради заниженного надводного борта и сверхдлинных машинных отделений. В отчётных таблицах верфи присутствует термин «скорость-х», то есть ход, на котором кавитация ещё не разрушает гребни, а турбозубчатые агрегаты не переходят в штульман — режим критической вибрации.

Le Terrible, Франция, серия Le Fantasque. 2 июля 1935 года на ходовых испытаниях у Корсики этот длиннобазный «contre-torpilleur» развил 45,02 узла при полном нормальном водоизмещении 2 569 т. Четырёхвальный силовой блок Rateau-Bretagne выдавал 97 000 л. с., питаясь паром из сверхдавольных котлов с форсунками Дюмонеля. Корпус получил изгибистый стивен, уменьшивший ударную волну у форштевня. В боевой службе эсминец сопровождал «Strasbourg», нырял через Гибралтарский пролив под огнём береговых батарей и выдержал попадание 203-мм снаряда без потери хода.

Tashkent, СССР, проект 20И. Итальянская верфь Odero сдала корабль в феврале 1939. Голубая окраска дала прилипчивое прозвищеще «голубой красавец». Во времённом приборе он вышел на 43,5 узла при форсировке котлов до 7000 кг/м² ч. Водоизмещение — 4 140 т, то есть почти крейсер. Наравне с дюймовками он нёс 130-мм установки Б-13 и зенитный ансамбль «Эрликон». Во время обороны Севастополя Tashkent вывез 2 140 раненых и получил полсотни пробоин, сохранив ход 30 узлов — яркий пример энергоёмкой прочности.

Antonio Pigafetta, Италия, класс Navigator. 1931-й, специя флота — скорость. На мерных милях Ла-Специи корабль разогнался до 42,3 узла, хотя расчётный ход составлял 38. Два турбоагрегата Parsons получали пар от котлов White-Forster, питающихся сверхподогретой смесью мазута и ивовой древесной пыли — экзотический добавок, уменьшающий нагар. Легковесные шпангоуты иногда резонировали, создавая феномен «поющий корпус» с акустическим тоном 120 Гц, слышным за милю.

Shimakaze, Япония, уникальный прототип 1943 года. Судостроители верфи в Майдзуру внедрили турбины Kampon мощностью 79 240 л. с. и новаторские узколопастные винты. На испытаниях корабль достиг 40,9 узла при водоизмещении 3 048 т. Артиллерийский калибр 127 мм дополняли пятнадцать торпед «Тип 93» с кислородным зарядом, отдача их залпа сравнима с кратким извержением гейзера. За сверхскорость экипаж расплачивался парусностью корпуса: при крене 18 ° руль терял гидродинамическую загрузку, возникал эффект «свитчбэк» — скачкообразное смещение курса.

Z-32, Германия, тип 1936A(Mob). Официальные данные дают 40,5 узла при 70 000 л. с. Паровые котлы Wagner высоконагруженного типа работали при 70-кг/см² давлении, что превышает паскаль-предел большинства британских эсминцев того периода. Инженеры ввели прыгающий форштевень с обратным скуловым изгибом, снижавшим аэренцию — пенные карманы вдоль борта. Крейсерское вооружение включало пять 150-мм орудий, что превращало быстроходный корабль в мини-«панцершифф». Летом 1944 Z32 атаковал канадские эсминцы у Бретани и скоростью спасся из-под огня, пока не сел на мель у острова Бац.

Линии глиссирующего фрегата

У всех пяти рекордсменов прослеживается одна линия: длинный форштевень, площадь парусности сведена к минимуму, диаметр винтов приближен к формуле Буве — D≈1,11√P/πn. Инженеры сводили сопротивление коваритными методами: обшивку обрабатывали каолиновой пастой, удаляя «салинг-скейл» — микронные наросты бурых водорослей. В холодном Баренцевом море подобная обработка давала плюс один узел, доказанный моим коллегой, капитаном 2-го ранга М. И. Антроповым в 1942.

Заправка боевым адреналином

Рекорды скорости выигрывали отдельные бои, но не гарантировали победы кампаний. Слишком длинные силовые коридоры усложняли ремонт, перегретый пар сокращал ресурс турбин, а лёгкий корпус требовал ювелирной балансировки груза. Однако именно эти ограничения подарили миру технический катарсис — воплощённую надежду на мгновенное доминирование океана. Изучая их, я ощущаю ритм турбин, будто слышу приглушённый свист пара через сталь борта, узнаю язык эпохи, где каждая десятая доля узла равнялась жизни целого экипажа.