Я встретил июнь 2010 года в научной экспедиции близ реки Сема. Душный купол антициклона уже тогда сушил кедровники, а термометр держался у отметки +34 °C. Атмосфера походила на раскалённую кузницу: редкий ветер не охлаждал, а словно прокаливал воздух. Старожилы видели подобное только в 1936-м и 1975-м, когда экстремальный зной сопровождал пыльные бури.

Причины катастрофы

В архивах Главалтайлес нашёлся протокол заседания областного штаба от 2 июля. Там фигурирует термин «фёноподобный выхолост» – редкое метеоявление, при котором горы нагнетают сухой горячий поток, снижающий влажность до 8 %. Комбинация выхолоста, длительной бездождицы и заброшенной пастбищной выжни создала идеальный пороховой заряд. Пастух-временнóй из села Карагай запалили кострище для ухи, искры ушли в подстилку, и к полудню отряды парашютистов-десантников пришлось задерживать огневой фронт длиной уже семь километров.

Ход пожаров

Пламя проходило по склонам стремительно, образуя огненные языки – «вертикальные язы», как называли их геоботаники. Горящие шишки, ведомые конвективным потоком, перепрыгивали рытвины и реки. Горный-Чарышский резерв, заложенный ещё в царское время, потерял треть буковой подзоны. В музейном фонде Толгоековского поселения хранится деревянная икона, почерневшая от капелек смоляной сажи – вещественный свидетель высокой температуры, доходившей до 950 °C по пирометрическим остекловкам кварцевого песка. Я тогда сопровождал группу лазоходцев* и видел, как почва обугливалась до «чернозёмистого глетта» – плотной корки, лишённой кислорода, схожей с почвенным аспидом.

*Лазоходцы – добровольцы, проверяющие выгоревшие лесные лощины, чтобы исключить повторное возгорание.

Последствия и память

К осени учтено 128 очагов, выжжено свыше 1,4 млн гектаров. Перезимовала лишь десятая часть белки-телепняги, что вызвало лавинообразное размножение насекомых-короедов в 2011-м. Экономический урон оценён в 4,6 млрд рублей, но куда значительнее культурная лакуна: утрачены 23 пасекарских заимки, где хранились образцы старообрядческой росписи. В школьных сочинениях посёлка Мульта встречается образ «чёрного лета» – метафора, которую дети передали с поразительной точностью: «Лес дышал углями, как исполин-кузнец».

В 2020-м, перечитывая полевые дневники, я заметил, как многократно повторяются слова «тихая зола». Эта лексема отражает постапокалиптическое беззвучие, наступавшее после прохода кромки огня. Такое безмолвие служит напоминанием о хрупкости таёжного порядка, субординации человека и стихии, где искра удачи заставляет целый биом замолчать на десятилетие.