Я много лет исследую лезвийное оружие и постоянно нахожу новые штрихи к портрету цивилизации. Первобытный человек выбивал острые кромки из кремня, превращая обломок в продолжение руки, так зародилась история клинка. От камня к бронзе Медь подарила мастерам пластичность и искру цвета. Примером служит нахождение в Тель-Халафе: короткие мечи с треугольным сечением, удобные для колющего удара. […]
Я много лет исследую лезвийное оружие и постоянно нахожу новые штрихи к портрету цивилизации. Первобытный человек выбивал острые кромки из кремня, превращая обломок в продолжение руки, так зародилась история клинка.
От камня к бронзе
Медь подарила мастерам пластичность и искру цвета. Примером служит нахождение в Тель-Халафе: короткие мечи с треугольным сечением, удобные для колющего удара. Вскоре сплав с оловом, известный как бронза, дал прочность и упругость, открыв век длинного клинка.
Отливка производилась в стоячих двухстворчатых кокилях. На перекрестьях появлялись выступы-утесы, улучшающие баланс. Учёные называют их «кастетные плечики».
Переход к феррито-перлитной стали разрушил монополию бронзы. Клинок глотнул гибкости, кромка удерживала заточку дольше. Мечи латенской культуры украшались кораллом, а кельтский кузнец выковал понятие паузалы — медных кольцевых вставок в хвостовике.
Gladius иллюстрирует дисциплину легиона. Короткая листовидная сталь в тесном строю работала точнее иглы. Позже кавалерийская spatha удлинила силуэт и сменила игру дистанций.
Средневековый арсенал
В раннем Средневековье восточнофранкский кузнец создавал pattern-welding: полосы мягкого железа перекрывали цементованную сталь, рождая легенду о «рыбьей кости» на клинке. Этим методом достигалась одновременно вязкость и острота.
К XI столетию в Европе безраздельно господствовал arming sword: двулезвийный среднеширокий меч для рубки и прямого укола. Артильеры замков носили утяжелённый фальшион с асимметричной геометрией, предназначенный ломать кольчугу.
Японский мастер Амакуни, согласно хроникам, первым закруглил тыльную грань тати, создав обриси будущей катаны. Слой хамон, выделенный закалочной глиной, сродни гребню прилива — по нему читается температура в горне.
В XVI столетии городская улица стиль задавал рапирой. Узкое прямое лезвие, развитая гарда в форме корзины и метод point control формировали фехтовальную культуру, где мысль опережала мускулы.
Индустриальная эра
Порох века машин сместил меч в церемонию, однако клинок не ушёл со сцены. Нож-штык превратил пехотную винтовку в импровизированное копьё. Модель Лебеля 1886 обладала каннелюрой, облегчавшей массу и повышавшей жёсткость.
По другую сторону океана Джеймс Боуи выбрал широкий резак со скобой-гардой. Легенда выковала его имя вместе с ножом. Техасский клинок совмещал функции мачете и тесака, устраняя границы между инструментом и оружием.
Во время позиционной войны 1915 года окопному пехотинцу требовалось короткое остриё. Так родился траншейный нож с латунным кастетом и трехзубчатым стингером. Его наследником стал британский Fairbairn-Sykes, рассчитанный на прокол ребристых шинелей.
Последний пласт эволюции связан с порошковыми сталями CPM и криообработкой: встречается слой мартенсита, осаждённый при −196 °C, заточка дольше держит грань без громоздкой гарды, рукоять формуется из G10 или карбида.
Законодательная терминология пользуется понятием «ограниченное к холодному оружию». Юристы опираются на признак совокупности: клинообразная форма, заточка по длине свыше 90 мм, упор или гардовый изгиб.
Для меня каждый клинок звучит голосом эпохи: бронза шуршит листвой колесницы, сталь рыцаря грохочет о кольчугинские кольца, а современный порошковый сплав сверкает светом лабораторной дуги. Холодное оружие хранит память о человеке, который ищет форму силы и красоты.