Я давно исследую раннеримскую Британию, поэтому фигура Каратака всегда притягивала. В нём сочетаются политическое чутьё, харизма и своеобразная «анимоевризис» — внезапное обострение общественного сознания перед лицом угрозы.

Предыстория вторжений

К середине I века н. э. юго-восточная Британия жила в «системе оппидумов» — укреплённых центрах племенных коалиций. Династия Катувеллауни под предводительством Таскиавана, а затем его сыновей Каратaка и Тогодумна контролировала торговлю металлами, экспортируя бронзовый злит — стандартный слиток эпохи. Такая экономическая связка с континентом подтолкнула Клавдия к экспедиции 43 года.

Сопротивление и тактика

Легаты Авла Плавтия рассчитывали на молниеносную кампанию, однако Каратак избрал «ценокрационную стратегию» — распределение сил по труднодоступным холмам и использование болотно-лесной полосы как природного ариэттора (тарана), рассекающего колонны. Пароль «антон» (от кельт. «ковырять») — сигнал для внезапных вылазок — вспоминался даже через поколения. Отступая к Уэльсу, вождь вытянул римские коммуникации, что создало эффек­­тивный «логистический вакуум».

Битва при Караоке в 51 году стала кульминацией. Каратак укрепил гребень холма валунами, создав про­то­­полиоркету — линию метательных помостов. Дакийский историк Диодор описал «каскад пельтов» — щитов, скользящих по камням и сбивающих римлян. Только массированная артиллерия легионов XIV и XX сломила оборону.

Плен и память

После поражения Каратак укрылся у бригантов, где королева Картимандуа передала его в римский лагерь. В столице пленника вывели к сенату. В моих конспектах речь Каратака предстает «вербо-тессерацией» — плотным узором коротких фраз: «Я воин, принесший вам славу, теперь щедрость принесёт вам честь». Ораторский приём paronomasia («ferrum–forum») произвёл эффект: казни не последовало, семья получила право свободного проживания на Сальвиевом холме.

Клиометрика показывает, что после помилования количество британских вспомогательных когорт выросло на 18 %, что косвенно говорит о моральном влиянии Каратака. Легенда пережила века: в средневековых гимнах он становится прототипом «Rí an Dord» — Короля грома, а в хрониках времён Тюдоров его образ сливается с идеей о «британской свобoде против континентального деспотизма».

Сравнение флугтантических (от англ. flugt — полёт) мифа-слоёв позволяет заключить: память о Каратаке работает как архетип «oppositor princeps» — лидера, чьё поражение трансформируется в культурную победу. Легионы ушли, а имя сохранилось в топонимах Карадор, Каратаг и даже в названиях ирландских кланов Ó Carthaigh.

Сегодня, подъезжая к римским воротам Честерского лагеря, я ловлю «атавистическую реминуiscенцию» — словно гул кельтских карнын вновь перекрывает строевой ритм тагмат. Так резонирует прошлое, когда один голос вождя заставил мировую державу пересмотреть собственные критерии триумфа.