Отсчитывая годы среди пергаментов, я неизбежно возвращаюсь к Альфреду, сыну Этельвульфа. Никакая корона не сияла больше в коллективной памяти англичан. Ратные победы, книжная страсть и мудрый ригор законов сплелись в фигуру, которую хронисты называли «вергелд народа» — выкупом за будущее острова.

Рубеж IX века

Дракар гудит, словно железное горло Мидгарда: датские ярлы давят на юг. Уэссекс хранит последний факел англосаксонской власти. В двенадцать лет Альфред получает от Рима паллий, однако детство проходит под завывание рога врага. Любой спелый колос грозил стать данегельдом — налогом для мира. После краткой регалии Алфред прячется в болотах Этандуна, там, по легенде, он роняет пироги рыбака, размышляя о стратегеме «federati» — гибридном ополчении свободных крестьян и гангариев, тяжёлых копейщиков.

Устройство бургов — укреплённых точек, связанных римскими дорогами — производит эффект сот. Каждая стенобитная машина викинга упирается в известковый шестиугольник. Подданные плавают по каналам, снабжая гарнизоны зерном. К времени сражения при Эддингтоне королевство превращается в единую цитадель.

Корабельный элемент дополняет сухопутную сеть. На Вест-Саксонских верфях строят глассисы — длинные триремные суда с низким остовом и завышенной носовой башенкой. Морской бой у устья Стоура вынуждает ворриоров Гутрума отказаться от рейдов во внутренние устья.

Учёба и латынь

Я держал в руках «Pastoral Care» — перевод труда Григория Великого, выполненный лично Альфредом. Почерк строг, строки ровные, словно парадные ряды хускерлов. Король зовёт к столу грамматистов Мерсии, приглашает валлийских монахов, создает скрипториум в Винчестере. Здесь рождается «Domboc» — сборник законов: от Этельберта до свежих «dōm» Альфреда. Каждое постановление открывается прологом из Книги Исхода, затем следует резолюция о виргелде (компенсации за убийство) и штрафах: за членоушибление — шиллинг, за поджог амбара — сто шиллинов, за пленение монаха — двухкратная сумма.

Редкий термин «модус декурсионес» встречается именно в этом корпусе — способ дозора, при котором дружинник обходил деревню зигзагом для выявления лазутчиков. Переводом слова я занимался год: дело в том, что латинское «decursio» предполагало не линейное движение, а круговой полёт, подобный эгидам Сатурна.

Наследие и миф

После смерти Альфреда трон принимает Эдуард Старший, но aura regis предшественника не рассеивается. В период нормандского господства Вильгельм Малмсберийский называет короля «philosophus in clipeo» — философ с щитом. Поздние тюдоры используют образ Альфреда как якорь легитимности: Генрих VIII ссылается на его Domboc для обоснования верховенства короны над Римом.

В викторианскую эпоху фигуру монарха окружает гало романтизма. Художник Джордж Уоттс изображает Альфреда, держащего свиток с начертанным англосаксонским словом «lar» — учение. Сама картина висит сейчас в Оксфорде, где я провёл не одну ночь, изучая пигменты и выясняя, что синий фон создан на основе редкого минерала азурита, поставлявшегося из Герцегновского карста.

Под занавес отмечу термин «версерия» — средневековая техника вызубривания закона, когда клирик цитировал постулаты вразбивку, а слушатель собирал текст словно мозаику. Имено так Domboc проник в плоть правосознания потомков.

Ни один английский монарх не оставил столь обширный плуг культурной борозды. Военный гений спас остров, книжный алтарь дал ему душу, а юридический код связал разрозненные вотчины в корпус общего права. Поэтому, листая хроники, я снова и снова слышу в них стук молотов Винчестерских скрипториев — далёкое эхо титула «Великий».