Среди альбомов дореволюционных офицеров встречается слово «гипсофотоплан» — зонд, несший фотопластинку. Ранняя попытка взгляда сверху предвосхитила дроны нашего века. Я исследую войны XX и XXI столетий и вижу, как летательный аппарат без пилота переместил часть задач человека в небо. Первый массовый образец, радиоуправляемый «Radioplane», служил ещё в 1940-х тренировочной мишенью, а ныне легкодвигательный квадрокоптер способен поднять оптико-электронный модуль ценнее самолётной кабины.

Разведка без риска

На поле боя дрон взлетает на высоту орла и удерживает орбиту часами. Живой разведчик раньше поднимался лишь на колокольню, ныне командование получает панораму в реальном времени. Такой обзор роняет «туман войны» — метафору Карла фон Клаузевица, заменяя её цифровой картой.

Точность артиллерии

Прибор мгновенно передаёт координаты, и батарея дальнобойной артиллерии сдвигает прицел с точностью до метра. Ещё Фердинанд Фох мечтал о подобной сшивке глаз и орудий, дистанционный наблюдатель исполнил её позднее, чем паровой двигатель встретил пулемёт. Исправленный залп сокращает расход снарядов и время огневого налёта, что отражается на тыловой экономике.

Воздушное снабжение

Компактный мультикоптер несёт кровь, антидоты и аккумуляторы по маршруту, недоступному грузовику. Линия доставки точнее пневмопочты. На мой взгляд, сюжет перекликается с почтовыми голубями Первой войны, но скорость превосходит пернатого курьера в десятки раз.

Войска берут с неба ещё один трофей — видеоряд. Передовые части транслируют вылет в сеть и получают всплеск морального капитала. Подобная демонстрация напоминает древнеримскую триумфальную арку, только аудитория сидит за ноутбуками.

Обратная сторона — противодействие. Радиоэлектронная борьба глушит сигнал, а оператор сталкивается с латинизмом «гермесия» — безмолвие эфира. История циклична: как когда-то на дуэль вышли броня и снаряд, сейчас сцепились алгоритм и помеха.

С высоты архивов ясно: дрон уже вписан в военную тактику рядом с телеграфом, рельсой и атомом. Каждая из названных инноваций сжимала пространство, ускоряла решение, перекраивала каноны победы. Отчётливее, чем шум пропеллера, звучит вопрос о новой этике, тема для иной дискуссии.