Я постоянно сталкиваюсь с уверениями старших родственников: «В Союзе клещей почти не было». Фраза звучит методично, словно заклинание. Предлагаю разложить этот тезис, пользуясь архивными сводками, полевыми дневниками геологов и статистикой санитарных управлений.

Жалобы охотников

В июне 1934 года сибирские охотники, выполнявшие государственный план заготовки пушнины, направили в Наркомздрав десятки писем. Текст лаконичен: «Кровопийца в лесу душит промысел». Кровопийца — местное имя таёжного клеща Ixodes persulcatus. В ответ антиклещевые экспедиции вывели понятие «очаг», то есть участок ландшафта, где циркулирует вирус энцефалита. Термин «ландшафтная эпидемиология» возник тогда же. Доктор Зильбер фиксировал показатель атаки — число присасываний на одного человека за сезон. На севере Приморья атака достигала двадцати трёх.

Архивные спецсводки

Секретные бюллетени Главсанупра за 1945–1953 годы рассказывают об использовании средства «Аэрозоль №1» на базе дихлордифенилтрихлорэтана. В отчётах — слово «энцефалитник», обозначавшее лесоруба, перенёсшего клещевой энцефалит и вернувшегося к работе. Количество таких людей в Коми достигло полутора тысяч ежегодно. Партийное руководство опасалось паники: в печать попадали только цифры укусов, а не смертность. В результате массовое впечатление о «безопасном лесе» укрепилось.

Городская оптика

Селянин считал клеща бытовой реальностью, но горожанин встречал паразита редко из-за планомерного окропления парковых зон акарицидами. На один гектар Гагаринского парка в Куйбышеве расходовали пятьдесят килограммов хлорофоса. Работу выполняли по ночамм, москвич бойко гулял днём и запоминал пустые штаны без кровавых точек. Отсюда выросла легенда, пересёкшая поколения.

О масштабах проблемы говорит словарь военных топографов 1959 года: наряду с «раскисшим торфом» дискутируется «клещеопасная падь». Наличие термина в сугубо прикладном издании указывает на повсеместность явления. Исследование фондов РГАЭ демонстрирует: с 1960-го по 1980-й изготовлено свыше миллиарда ватно-марлевых накладок, впитанных репеллентом «ДЭФ». Попытка скрыть цифры провалилась: объёмы химкомбинатов отражены в планах перевозок Минтранса.

Поэтому ответ прост: клещ жил во всех биотопах, подходящих для хвойно-широколиственных цепей, элементарно играл в прятки с идеологией. Миф сформировался из акустической тени городской памяти и пропагандистской редактуры сводок. Сказать, будто в СССР клещей почти не было, — всё равно что утверждать об отсутствии комаров над Тунгузским болотом.