Работая долгие годы с фондами Подольского архива, я ощутил холод венгерского января 1945-го не через фотоплёнку, а через заснеженные донесения. Каждый документ — ледяная пластинка, где между строк читаются нервные удары артиллерии и усталое дыхание маршей.

Стратегическая обстановка

К осени 1944 германская группировка в Карпатском бассейне отступала, сохранив однако мощный опорный узел вдоль срединного Дуная. Будапешт служил воротами к юго-немецким районам, контроль над которым обеспечивал и нефтяную артерию из Плоешти, и путевую сеть Альфёльда. Ставка Верховного Главнокомандования поручила 2-му и 3-му Украинским фронтам раздавить узел до выхода союзников к Вене, удержав инициативу на заключительном этапе войны.

Немецко-венгерское командование отвечало операцией «Конрад»: резервная танковая армия SS, «Гроссдойчланд» и венгерская 3-я армия собирались к контрудару из района Секешфехервар. Карта фронта напоминала сжатую пружину: внешнее кольцо Красной армии окружало город, внутреннее кольцо 100-тысячного гарнизона хватало цепко.

Ход сражения

Восемь артиллерийских ударов обозначили начало штурма 29 декабря. Град каморных снарядов, дым фосфорных мин, затем цепи штурмовых групп — знакомый почерк фронта Мерецкова. Венгерские казармы в Кёбании ломались под вибрацией Катюш, но улицы внутри кольца превращались в лабиринт «тёррайнкурштат» — крепости кварталов, где каждый подвал, чердак, карниз использовались как гнездо фаустников.

Продвижение измерялось домами. В отчётах бригад встречается термин «палас-номер» — обозначение захваченного здания с порядковым номером, за сутки списки удлинялись едва ли на десяток строчек. Приём «рукавичка» — двусторонний одновременный штурм подъезда сверху и снизу — позволил выйти к мостам без колоссальных потерь.

Одновременно танковые группы Белка и Плиева перерезали железнодорожные узлы Эрчи и Фюльпеш, лишив германцев снабжения. Контрмарш частей войск SS, отбитый в январе у озера Веленце, привёл к объёмной «котле» — новой линии окружения диаметром сорок километров.

К середине февраля город напоминал разбитый музыкальный автомат: разрушенные проспекты звенели обрывками сигналов связи, а русло Дуная служило единственной дорогой, по которой раненых эвакуировали по льду. После гибели генерала Пфеффера-Вильденау гарнизон деморализовался, и 13 февраля остатки обороны сложили оружие.

Штурм Будапешта сравним с мином в камертоне: короткий, резонансный удар, задавший тон заключительным операциям весны. Красная армия вышла к предместьям Вены, лишив Третий рейх нефти и маневренного пространства. Венгрия, обескровленная, перешла к перемирию уже в марте.

Документы показывают: сочетание глубинных танковых прорывов с точечной уличной техникой «рукавичка» создало новый тип многослойного блиц-осадного боя. Военные академии позднее включали опыт Будапешта в курс по полиурбанистическим операциям, вводя термин «метропольная секторальность» — деление мегаполиса на оперативные подсетки.

Личный для меня вывод прост: судьбу миллионного города решил не мифический штурмовой порыв, а матричная логистика. Армии, сумевшие подвести горючее и хлеб прямо к передовой, выдержали три контратаки и не сломались под февральским норд-остомм. Вот почему будапештская зима осталась в летописи красной строкой.