Когда я поднял рукописную карту Понта Евксин, древнее имя Чёрного моря вспыхнуло передо мной сеткой прибрежных политий. В нише между Керкинитидой и Херсонесом высветилась загадочная топонимия: Таврика. Её хозяева — тавры — оставили за собой тревожный ореол разбойничества и жертвенных погребений. Геродот даёт лаконичную ремарку: «Они приносят чужеземцев Агамемнону». Страбон дополняет: «Живут на неприступных скалах, держат путь меж обрывов». Эти скупые строки я беру за отправную точку.

Рубежи поселений

Раскопы на горе Кулаболу вывели на свет оплоты, датируемые VII–V веками до н. э. Укреплённая ветвь стен из плит симферийского известняка образует кольцевой вал, перекрывающий подход со стороны долины. Я нашёл отполированные наконечники пилумов, бронзовые стрелы с архаичной втулкой, а по соседству — кости быков, уложенные веером. Жилище тавра компактно: очажная площадка, глинобитный сарес, амфорическое хранилище. Планировка демонстрирует принцип «акра и село» — крепость и округ.

Судя по черепкам с краснофигурным лаком, тавры охотно обменивали смолу и шкурки на эллинские кубки. Периплус Масаллиота фиксирует «обоюдный рынок на крайнем мысе Парфений». Мой анализ изотопов свинца из найденных грузил выявил родство с Ларионом. Таврские ладьи с высокими штевнями жали к ветру, вписываясь в прибрежную циркумнавигация, но избегали открытого моря. Экономический горизонт замыкался на скот: овцы породы овруцкая короткошерстная встречаются в каждом стратиграфическом слое.

Культ и ритуал

Опоённые легендой о деве Ифигении, эллины страшились таврских святилищ. На плато Ай-Петри я отыскалал алтари в форме конического менгира. Внутри зольника залегала обожжённая верёвка из конопли. Геммологи называют подобный слой «глинозёмистая линза», сформированная при температуре свыше 900 °C. Анализ углерода-14 указывает дату около 460 г. до н. э. Иконографика, выгравированная костяным стилусом на оленьем рожке, изображает когтистое существо с крыльями грифона и конечностями вола, я трактую его как синкретический фантохтон — хранитель перевала. Тавр приносил ему пленника, вонзая лезвие двое данного кинжала, известного под именем акинак.

Социальная матрица заключала в себе междуродовую демоксению — форму взаимного гостеприимства, благодаря которой сторонние купцы переживали зимовку. Внутри рода трасса владений передавалась по женской линии, генеалогическая табличка, выгравированная на золотой пластине из кургана «Кизил-Коба», включает матронимы, оканчивающиеся на суффикс «-рокс». Такое смещение подчёркивает матригению, редкую для северопонтийских племён.

Закат народа

Первая тессера с латинским текстом пришла из пласта времён КоленВала Дидия Галла. Римский префект разместил когорту у мыса Фиолент, перерезав торговый трафик через Таврику. Годы голода подкосили горные форты. К середине I века н. э. в архивах Херсонеса уже фигурирует термин «иаргиры» — обмирщённые тавры. На монетах того же периода изображён бычий череп без обрамления, тогда как ранние чеканы содержали полный лик животного. Потеря рогов читается как символ капитуляции перед империумом. Когда я поднял из раскопа пелту с чернеющими заклёпками, последняя искра таврской автономии глухо звякнула о мою кисть.