Я наблюдаю за стремительным усилением роли автономных платформ в океанических операциях США. Ускоренная интеграция беспилотных катеров с ракетами выглядит логичным наследником доктрины «distributed lethality», зародившейся во флоте США в середине второго десятилетия XXI столетия. Концепция тела-хранителей, сопровождающих крупные боевые корабли, перекликается с привычкой морских держав поручать защиту линейного строя манёвренным эскортам: от викторианских торпедоносцев до эра эсминцев класса Fletcher.

Истоки идеи

Первый прообраз дистанционно управляемого судна фигурировал ещё в 1898-м, когда Никола Тесла продемонстрировал радиоуправляемую шаланту на выставке в Мэдисоне. Американская пресса писала о «морском автомате», способном нести взрывчатку. В межвоенный период ВМС США эксперементировали со «Snowdrop» – скоростной лодкой, подчиняющейся сигналам ультразвука. Эти усилия затихли, уступив место авианосной революции, однако зерно идеи выжило.

Холодная война принесла проект «Sea Phantom»: катер со сдвоенным турбовентилятором и системой дистанционного наведения «Q-control». Архивные протоколы испытаний указывают на высокий расход горючего, проблемы со стабилизацией крена и невосприимчивые к соли контакты. Приоритет сместился к противолодочному наследию, принудив разработчиков уйти в тень.

Технологический скачок

Цифровая микроэлектроника, инерциальные датчики MEMS и широкополосная спутниковая связь сформировали новый ландшафт. Модульный катер MASS (Medium Unmanned Surface Vehicle), недавно выдвинутый на полигон у Сан-Диего, способен действовать неделями, подменяя традиционный фрегат в роли пикета. Блок пусковой установки Mk 70 вмещает зенитные ракеты SeaRAM, создавая купол против крылатых целей и роя дронов. В корпусе сохранилась закладная для обода «пандекта» – кабель-прохода, допускающего быструю замену боевого модуля.

Инженеры фирм L3Harris и Austal ввели в алгоритм пилотирования терминологический приём «градиент уклонения»: крен катера меняется заранее, базируясь на прогностической модели рассеяния радара, известной под акронимом RCS-G. Такая тактика напоминает манёвр «Spanish Turn» времён Армады, когда галеас внезапно сбрасывал паруса, избегая попадания бортового залпа.

Геополитические выводы

Влияние новинки просматривается уже сейчас: Тихоокеанский флот США посвящает дрон-катерам роль внешнего кольца охранения для авианосных группировок. Такой подход экономит ресурс эсминцев Arleigh Burke, разгружая их от рутинной обороны от БПЛА и легких катеров шахид-типа. Специалисты Пентагона называют концепцию «robotic shotgun» – роботизированный обрез.

Образ получает ясный контур при Генрихе VIII: королевские тимберы окружали флагман, формировали плотную линию огня и поглощали первые выстрелы врага. Перенесённая аналогия превращает дрон-катер в деревянный щит, но уже со снарядами RIM-116, обильно насыщенными датчиками распределённого лазерного канала связи.

Программа Ghost Fleet Overlord изображает будущее без строгих формаций. Каждая автономная лодка ведёт собственный журнал данных, синхронизируя его через протокол SIP-NET с тактическим облаком Composite Warfare Commander. Такая сетевая структура напоминает заманчивый сон адмирала Фишера, мечтавшего о флотилии, одинаково чувствующей сигналы по световому телеграфу.

Интересно проследить психологический аспект. Моряк, стоящий на вахте мачтовой платформы, традиционно доверяет корпусу, слышит звон такелажа, ощущает запах мазута. Автономная система заменяет эмпирическое знание алгоритмом, где эвристика «поиск-удар-уклонение» подменяет нюх и слух. В средние века подобная замена выглядела бы алхимической, сродни homunculus в реторте Парацельса.

Суверенные державы, чья стратегия строилась на численности экипажей, ощутили вызов. Китай активизировал проект JARI-USV, Турция продвигает ULAQ. В истории морских гонок редкий период обходился без симметричного ответа: от dreadnought-мании 1906-го до ракетной спирали 1960-х.

Следовательно, мир вступает в фазу «раскрепощённого водоизмещения», где тонна веса экипажа переводится в плату сенсоров и запас топлива. Оставшиеся на борту люди займут роли кураторов миссии, управляющих роем через мостик-капсулу, оборудованную лишь для суверенной подписи приказов.

Прошлая практика показывает, что каждая подобная трансформация сопровождалась адаптацией права войны. На Гаагской конференции 1907-го обсуждалось, обязан ли минный парусник поднимать флаг перед атакой. Похожий спор возникнет вокруг автономного катера: обязан ли тот транслировать идентификатор IF или вправе скрываться, применяя LPI-радио.

Моё заключение строится на длинной кривой исторических аналогий. Каждое поколение морского оружия стремилась вынести ударные средства ближе к противнику и отделить экипаж от линии огня. Беспилотный телохранитель придерживается той же логики, только сценарий теперь пишут строками кода, а не такелажной снастью.