На кафедре истории техники имя Николы Теслы вспыхивает, как коронный разряд задолго до грозы. Мои студенты слышат о башне Уорденклифф, о беспрово́дном токе, о «луче смерти» и видят в этом загадочный сплав вдохновения и недоверия. Отсюда и вопрос: гений или шарлатан?

Его детские воспоминания наполнены электрическим анимизмом: искры на меховой шапке, заклинающие снопы света в холодном воздухе Лике. Подобные эпизоды убедили Теслу, что природу можно подчёркивать, словно звук на струне гуслей.

Ранняя одержимость

Когда я изучал его ранние тетради, поразила системность, соседствующая с мистикой. В заметках мелькает термин «эфирная дошка» — гипотетическая среда для несущих волн. На полях зарисованы кватернионные формулы, ещё не обсуждавшиеся в университетских аудиториях. Передо мной предстал не салонный фокусник, а человек, видевший физику как каллиграфию космоса.

Эхо конфликтов

Соперничество с Эдисоном породило образ «колдуна переменного тока». Пресса того времени искала сенсации, называя его эксперимент «танцем молний». Пока Эдисон пугал публику демонстративной казнью слона, Тесла демонстрировал лампы без проводов в театре. Здесь обвинения в шарлатанстве звучали особенно громко: непонимание резонанса принимали за трюк. Однако патентная картотека США сохранила исчерпывающие схемы генераторов, а финансовые ведомости Westinghouse показывают коммерческое внедрение идей сармата-новатора.

Период после мировой выставки 1893 года напоминает физический палимпсест: поверх практических изобретений наложились визионерские пророчества. Он говорил о глобальной радиосвязи, о передаче импульсаьса через землю. Для газетного столбца такие слова звучали как спиритический сеанс, но сигнальная станция на острове Уорд отрабатывала алгоритм импульсной модуляции, подтверждённый поздними раскопками инженера Корумба.

Финал без грима

Последние годы в отеле «Нью-Йоркер» окутаны легендами о голубях, о патентах, якобы изъятых спецслужбами. При четвёртом просмотре дел ФБР я обнаружил лишь рисунок ротационного конвертера и ведомость расходов на кинематографическую плёнку. Никакого «луча смерти» — только черновик о ионном ускорителе с примечанием «энергия солнечных протонов». Миф растёт там, где архивы молчат.

Для меня ответ предельно ясен: шарлатан продаёт пустоту, гений — риск. Тесла оставил рабочие машины, линии электропередачи и целостную эстетическую программу, объединяющую технику и воображение. Легендами прикрываются пустоты, а он прикрывал избыточное сияние собственных идей. Чертежи гремят громче газетных гипербол. Вот почему его имя продолжает мерцать, как стабилитрон в сумерках лаборатории.