Работая с архивами Тель-Авива, Каира и Москвы, я пришёл к выводу, что период 1970-х стал кульминацией долговременного ближневосточного противостояния. Конфликт, охвативший Суэцкий канал и Голанские высоты, сформировал новую стратегическую геометрию региона и обогатил глобальные военные доктрины.

С окончанием Шестидневной кампании пространство напряжения не спало. Египет приступил к «войне на истощение», пытаясь вернуть Синай, а Израиль отвечал точечными авиаударами, полагаясь на технологический перевес и поддержку Соединённых Штатов. Советский Союз снабдил арабские армии зенитно-ракетными комплексами, что заметно сузило свободу действий израильской авиации.

Политический фон

В Иерусалиме кабинет Голды Меир верил в концепцию «непробиваемого щита», подразумевавшую превосходство разведки и укреплённых линий на перешейке. В Каире же Анвар Садат искал способ прервать стратегический тупик, укрепляя союз с Дамаском и выстраивая дипломатическую плотину против распада коалиции. Обе столицы жили под давлением супердержав, трейд-оффы которых превращали фронт в шахматную доску глобальной детанта.

К осени 1973-го арабская сторона завершила скрытную переброску армий к Суэцкому каналу. Пароль «Бадр» означал начало массированного обстрела, за которым последовало форсирование воды при поддержке водяных насосов Советского типа. Захват рубежей отражал амбицию вернуть политическую субъектность, однако Израиль организовал контрудар под руководством Давида Элазара и Моше Даяна.

Военные замыслы

Я пересматривал планы обеих сторон в свете недавно рассекреченных карт штаба ЦАХАЛ. Командование принялоедполагало задержать египтян у противотанкового рва, затем нанести удар бронетехникой к каналу. Ошибка заключалась в недооценке ракетного «зонтика» С-125 и «Куб», лишивших авиацию господства в воздухе. Синтаксис боя изменился: фронт начал диктовать темп тех, кто владел тактической ракетой, а не танком.

Сирийцы, спешно координируясь с Египтом, ударили по Голанскому плато. Перехват радиограмм показывает, что ставка делалась на стремительность, а не глубину прорыва. Из-за вязкого рельефа голанские путепроводы служили узким горлышком, отложив прорыв и дав шанс резервам Израиля перехватить инициативу.

Контрнаступление через фарватер канала под командованием Ариэля Шарона стало поворотным. Навесные понтоны, снятые со складов НАТО, образовали коридор, по которому 162-я дивизия прорвалась на западный берег. Египетское командование ускоренными маршами пыталось перекрыть перешеек у Файюма, однако упущенное время стоило потери оперативной глубины.

Последствия и выводы

Переговоры в КИЛ-73, проводимые при участии Генри Киссинджера, оформили новое понятие «шаткого равновесия», где дипломатия опиралась на угрозу энергетического эмбарго. Стремительный рост цен на нефть вывел ближневосточный конфликт из рамок региональной драмы в плоскость глобальной экономической турбулентности. Израиль пересмотрел систему оповещения, создав многоэшелонную интерактивную разведку, а арабские государства вложили средства в ПВО и мобильность бронетехники.

Кампания 1970-х послужила лабораторией для противостояния высокотехнологичных средств поражения и традиционных манёвров. Феномен «ракетных стрел» продеммонстрировал, что стальное копьё танковой колонны ломается о невидимый купол импульсных детонаторов. Военная мысль сделала крен к синергии штурмового вертолёта, высокоточной артиллерии и инспирированной дронов разведки, которая позднее оформила контур операций в Ливане и Персидском заливе.

Для историка эта война напоминает песочные часы: песчинки событий текут из широкого горла международной политики в узкое горлышко фронтового опыта, а затем снова расползаются веером последствий. В ходе полевых бесед с ветеранами чувствуется холодок утра Йом-Кипура, когда сирены застали израильтян в синагогах, а египетские сапёры шли по плотинам из пенопласта. Живое дыхание источников придаёт сухим цифрам вес медного звонка над пустыней.

Военный конфликт середины десятилетия окончился шаткой перегородкой, но оставил урок: технологический козырь без гибкости ведёт к стратегическому близорукому спокойствию. Обратная сторона — эмоциональный удар, порождающий смелость замысла у тех, кто ощущает себя эксплуатируемым. Ближневосточный маэльштром 1970-х не угас, а лишь сменил маску, скрываясь за дипломатическими ритуалами, которые я продолжаю сопоставлять с донесениями оперативного уровня.