Мне доводилось работать с обугленными дощечками, датируемые VII веком, с серебряными фибулами, найденными под Саттон-Ху, с топонимикой, закрепившей имена вотчинных богов в ландшафте Восточной Англии. По этим крупицам вырисовывается картина взглядов, где судьба (wyrd) течёт, словно подземная река, а честь (lof) складывается из даров дружины.

Верования и пантеон

Судя по «Historia Ecclesiastica» Беды, по чарующим аллитерациям «Beowulf» и по посвящённым богам островным топонимам — Thunresleah, Wodnesbeorg, Frigedæg — англосаксонцы чтили Тунара (аналог нордического Тора), Водена и Фриг. Однако их пантеон не ограничивается триадой. В Западном Сазонском королевстве встречаются вотивные предметы, связанные с «Eorðe Modor» — Матерью Землёй. На шпене из Лэд-Калла выгравирован крылатый волк, связанный, по гипотезе Майлза, с волколаком Wulfælg, покровителем военной дружины. Такой перекрёсток образов показывает, что культ богов перетекал из устной поэзии в бытовую магию: кузнец помечал клинок молниевидным тироном, а пряха нашёптывала саги о Хлоде при хлопке ткацкого стана.

Обряды года

Календарь включал двенадцать лун, называвшихся по хозяйственным свершениям. «Ēosturmōnaþ» — месяц богини рассвета Ēostre — открывал сезон посева, «Blōtmōnaþ» был посвящён жертвам скота предкам. Январский «Æfterra Gēola» дарил дружинам праздник выпивки меда, закреплявший клятвы комитата. Во время «Hlāfmæsse» (август) жрецы, именуемые gyðð, проходили через поля с пламенем из торфяного сухостоя, уподобляя хлеб солнечному щиту. Ритуал называли «æcer-bōt» — «исправление нивы». Костяные серпы бросали в борозду, чтобы унять «duġuþ-dry», духа засушливого ветра. Каждое действие сопровождали формульные заклинания «galdr», передававшиеся через родовые линии.

Материальная культура

Монументальные храмы в классическом понимании почти не строились. Центром культа служили рощи — «weoh» — ограждённые плетнём участки с идолом, вырезанным из дубового капа. Форма фигуры зависела от региона: в Нортумбрии предпочитали четырёхгранные столбы с вырезанными лицами, в Кенте встречались меотские «byse», похожие на морские буйки. Жрецы окрашивали их киноварью, смеженной с бычьим жиром, чтобы пигмент не смывал дождь. Подобным составом покрывали рунный монумент из Аппендинга, где сохранилась надпись «Ræd æfter wyrd», «Совет после судьбы».

Тканевые знамёна с фигурой ворона использовались в походах. Чёрный ворон символизировал ещё необузданную дикость Воде на день битвы. Полотно крепилось к шесту так, что при порыве ветра ворон «оживал», вселяя в противника суеверный ужас. Аналогичную идею воплощал «frithstōl» — каменный табур в доме элдормена, назначенный для заключения временного мира, его поверхность покрывали петлями символа «beorc», обещавшего обновление.

Правовые категории отражали религиозный стержень. Клятва на священном кольце имела цену жизни. Нарушитель лишался «mund-byrd» — охранного покрова: родственники отказывались от выкупа, а земля клана считалась осквернённой. Угроза лишения покрова устрашала сильнее тюремного заключения. Перед исполнением наказания рабы разводили огонь из тиса, верили, что дым ведёт душу к Водену через «beorg-tūn», холмисто-курганный промежуток.

Христианизация не уничтожила прежние слои. Евангелисты нередко переводили имена богов на язык святых, чтобы народ принял новую веру без резкого излома. Поэтому праздник Ēostre превратился в Пасху «Easter», а yule-вечер стал святочной ночью. Подобные метаморфозы превращают изучение англосаксонского язычества в археологию смыслов, археологу слов приходится скрещивать лезвие филологии с лупой антрополога. Каждый фрагмент бронзовой пряжки, каждая скороговорка старой баллады подсвечивает тлеющие огни древних костров.