Потемкинские деревни: черный PR 18 века или как очернили князя Потемкина

В 1783 году князь Г.А. Потемкин, фаворит и верный соратник Екатерины II Алексеевны, преподнес своей императрице роскошный подарок – полуостров Крым и новую губернию, Новороссию. Наконец, после почти века непрерывных войн у России появился оплот на Черном море.

Как и любой другой женщине, получившей подарок, Екатерине II хотелось его получше рассмотреть и «наиграться» им. Для того чтобы развлечь императрицу, порадовать ее, а также похвастаться достижениями и результатами трудов, Потемкиным в 1787 году был организован Таврический вояж. С этим беспрецедентным по масштабности, пышности и длительности путешествием российской императрицы связано возникновение легенды о «потемкинских деревнях» – бутафорских поселениях, «картонных» селах, построенных для того, чтобы дать повелительнице ложное представление о богатстве вновь присоединенного края.

Небольшое отступление. «У нее только женский ум, но и его у нее много», – так написал о другой русской правительнице, Елизавете Петровне, один французский посланник. Эта фраза подходит и к Екатерине II. Для нее присоединение Крыма и Новороссии стало лишь первой ступенью в реализации давно вынашиваемого плана о возрождении Византийской Империи с центром в Константинополе. Вторая ступень предусматривала поиск союзников для борьбы с Османской Портой. И Екатерина Алексеевна, собираясь в Крым, пригласила туда императора Священной Римской империи (Австрийской империей она стала после 1806 года) Иосифа II, который ещё в 1782 году в приватной переписке был оповещен о глобальном плане и готов был принять участие в его реализации. Выходит, императрица ехала в Крым не только развлекаться, но и работать.

Подготовка путешествия. Потёмкинский размах

Потемкин развил бурную деятельность. План путешествия обсуждался еще в 1780 году, а подготовка к вояжу началась в 1784 г. У князя было много времени, амбициозные проекты и неограниченный доступ к имперской казне. Это позволило устроить фееричное политическое шоу.

Маршрут и свита

Изначально нужды русской армии и Черноморского флота требовали быстрого освоения новых земель. В Новороссии и Крыму стали появляться новые дороги, крепости, города. Это благотворно повлияло на экономику региона и соответствовало планам князя. Новые армейские части, определенные на постоянное место дислокации на этих землях, должны были, по идеям князя:

• обеспечить безопасность императрицы по маршруту путешествия;
• обеспечить сооружение необходимой инфраструктуры.

Маршрут императорского кортежа разрабатывался другом и соратником Потемкина – И. Синельниковым, наместником Екатеринослава. Он включил в план поездки:

• 36 городов;
• 5211 версту по суши;
• 446 верст по воде.

Императрица должна была посетить центральные губернии, Малороссию с обязательным заездом в Киев, новые города Новороссии и Крым.

Свиту императрицы планировали составить 3 тысячи человек: придворные, иностранные посланники, слуги. Разместить их Потемкин решил на 180 транспортных средствах. Императорскую карету делали на заказ. В ней с комфортом могло устроиться 12 человек.

Небольшое отступление. Потёмкин сознательно включил в список сопровождающих императрицу лиц иностранцев, таких как австрийский посланник принца де Линя, французский дипломат и историк Филиппа де Сегура, посол немецкого императора графа Кобенцеля и английский посол барона Фицгерберта. Они должны были засвидетельствовать перед всем миром мощь Российской Империи и успехи самого князя, а принц де Линь собирался подготовить почву для переговоров Иосифа и Екатерины. Однако все пошло немного не так, как планировал Потёмкин.

Детали

Светлейшим была разработана программа и детальный план поездки:

• дороги по маршруту должны были быть ровными и освещены в ночное время;
• императорский кортеж на границе губерний должны были встречать наместники или генерал-губернаторы;
• каждый город, посещаемый императрицей, должен был быть убран и украшен, местная аристократия должна была дать бал в честь монарха;
• духовенство должно было организовывать торжественные молебны (праздник Пасхи планировалось провести в Киеве, в Киево-Печерской Лавре).

Осмотр фрегатов в Крыму.

Сам же Потёмкин подготовил следующие мероприятия:

• посещение Кременчуга – столицы Новороссии;
• посещение Екатеринослава и закладку нового собора, который, по планам князя, должен был быть больше собора Св. Петра в Риме;
• визит в Херсон и церемония спуска на воду новых военных кораблей;
• путешествие по вновь построенной Екатерининской дороге до Перекопа;
• встреча с вновь сформированной женской амазонской ротой в Балаклаве;
• посещение имения в Байдарской долине;
• встреча с татарской, кабардинской и нагайской аристократией в Карасубазаре;
• осмотр фрегатов Черноморского флота в бухте Севастополя.

Понятно, что все вышеперечисленное должно было произвести (и произвело) на императрицу огромное впечатление. Так зачем же при таком размахе и количестве мероприятий князю понадобилось строить бутафорские деревни, откуда вообще появилась информация о них и является ли она достоверной?

Женская амазонская рота встречает императрицу.

Правда или вымысел

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо уточнить некоторые детали, касающиеся личности Потёмкина, его положения при дворе, и объяснить, кто и почему писал о «потемкинских деревнях».

Сплетни аристократов и вердикт императрицы

Фаворита правительницы аристократы, мягко говоря, не любили, считая выскочкой, недостойным внимания. Его широкие полномочия, богатства и военные успехи вызывали зависть. Полководец Румянцев-Задунайский, канцлер Империи Безбородко, граф М. Щербатов – это лишь короткий список его недоброжелателей и соперников. Современные историки считают, что они стали авторами мифа о «потемкинских деревнях». Причем распускать слухи о плачевном положении дел в Новороссии и Крыму придворные начали задолго до поездки императрицы. Упоминания о том, что князь не готов к ее визиту, есть даже в дневниках личного секретаря монарха А. Храповицкого.

Петр Румянцев, фельдмаршал, граф и по совместительству недруг Потемкина.

Екатерина Алексеевна была женщиной неглупой и понимала, хорошо зная фаворита, что слухи могут быть правдивыми. Так что поездку она иначе, как инспекцией, и не называла. Вердикт она вынесла однозначный: все ложь. В ее письмах, отправленных в Петербург, можно найти следующие тезисы:

• сплетни, распространяющиеся по Петербургу, ничем не обоснованы;
• Кременчуг – прекрасный город, и она могла бы легко сюда переехать на постоянное место жительства;
• войска «в совершеннейшем порядке»;
• города и дороги строятся активно;
• недоимок и воровства нет.

Небольшое отступление. Малороссия, где губернаторствовал князь П. Румянцев, таких похвал со стороны императрицы не удостоилась. Киев она нашла грязным и провинциальным, критиковала миллионные долги региона и неустроенность быта местных жителей.

Если мнение российской императрицы можно считать предвзятым, то воспоминания сопровождающего ее правителя иностранной державы говорят сами за себя. Император Австрии Иосиф II, недолюбливавший Потёмкина и критиковавший его за излишний размах, остался в совершеннейшем восторге от Екатеринослава и Кременчуга (хотя и он «грешит» мыслями о театральном представлении и подлоге со стороны Потемкина), а херсонское Адмиралтейство и верфи Севастополя вообще произвели на него неизгладимое впечатление.

Тиражирование слухов и их опровержение

Император Австрии Иосиф II

Несмотря на вердикт императрицы и сопровождавших ее лиц, слухи о тяжелой ситуации в Новороссии и Крыму продолжали распространяться в последующие годы. Этому поспособствовали труды французского путешественника Форсия де Пилес, саксонского дипломата Г. Фон Гельбига и воспоминания шведа И-А Эренстрема.

Именно эти авторы впервые написали о:

• бутафорских поселениях, «деревнях, нарисованных на щитах»;
• крестьянах, привезённых на один день за 40-50 вёрст, дабы показать правительнице счастливое «местное население»;
• неработающих купеческих лавках, со слишком дорогими и однотипными товарами;
• стадах скота, перегоняемых с места на место по пути следования императорского кортежа.

Приезд Екатерины II в Феодосию.

Последующие биографы Потемкина и Екатерины брали труды этих авторов за основу, не подвергая суждения, представленные ими, критике и сомнению. А между тем, многие из них были людьми «ненадежными»: тот же Эренстрем был политическим авантюристом, служил то Швеции, то России, неоднократно бывал под судом и даже один раз едва не был казнен.

А ведь есть данные, прямо опровергающие эти написанные десятилетия спустя после событий сведения:

• французский посланник Сегур писал в своих воспоминаниях, что, несмотря на излишнюю тягу Потёмкина к театральности, упрекнуть его в прямом подлоге нельзя: все города, крепости и поселения на пути следования были настоящими;
• принц де Линь, сопровождавший императрицу, утверждал, что, обвиняя князя в подлоге деревень, можно также с легкостью обвинить его в подлоге дорог, крепостей, фрегатов и пушек;
• Эренстрем, наряду с упоминанием бутафорских деревень, писал, что нельзя отрицать факт того, что Потёмкин сделал очень многое для развития этой некогда пустынной территории Дикого поля.

Автор монументального труда о жизни и деятельности светлейшего князя С.Д. Себаг-Монтефьере, серьезно изучавший вопрос устройства Новороссии и Крыма, прямо говорил, что обвинения в адрес Потёмкина беспочвенны и исходят из того, что писатели-иностранцы не хотели признавать успехи Российской Империи вообще.

Саймон Себаг-Монтефиоре считает, что потемкинские деревни ‒ это миф, чтобы не признавать успехи России в Крыму и Новороссии.

Небольшое отступление. А. Панченко хорошо отзывается о Потёмкине как о человеке. Он не был карьеристом, несколько раз отказывался от прямо предложенной королевской короны Речи Посполитой и титула Герцога Курляндского. Историк сомневается, что такой человек вообще мог опуститься до прямого подлога и обмана. Скорее, режиссируя и создавая свою южную сказку, Потемкин преследовал другие цели, которые не всеми его современниками, русским и тем более иностранцами были поняты (а может, поняты настолько, что появился страх и желание их извратить). Он хотел показать величие русской армии и флота, богатства и возможности государства, способного «цивилизовать» дикие народы и незаселенным земли, и это ему удалось.

Личность князя Потёмкина Таврического противоречива. Его не любили современники и осуждали потомки. Но нельзя отрицать тот факт, что он был истинным сыном своей эпохи: любил красивых женщин, породистых лошадей, деньги и, самое главное, власть. Однако более всего на свете князь дорожил мнением Екатерины Алексеевны и боялся «ударить в грязь лицом». Планируя поездку императрицы, он умышленно усиливал внешние эффекты, потратив на иллюминацию, цветы, фейерверки целое состояние. Но армия, флот, крепости и строящиеся города были настоящими, и в этом хорошо убедились турки, которым в войне 1787-1792 гг. быстро пришлось утвердиться в мысли, что миф о «потемкинских деревнях» – это всего лишь миф.

Императрица по достоинству оценила труды князя, а историки сейчас призывают пересмотреть смысл фразеологизма «потемкинские деревни». В современной трактовке это уже не прямой подлог, произведённый для того, чтобы скрыть истинное, плачевное положение дел, а лишь интерпретация, попытка приукрасить реальность.